"Все надо делать с юмором!", сказал палач, нарезая голову дольками.
Человеческая душа с рождения окружена единой целой оболочкой, которая сопровождает нашу тонкую материю сознания всю жизнь, если нам удается сохранить до последнего вздоха состояние одиночества. В остальных и, надо признать, большинстве случаев единственная бескорыстно предоставленная нам природой защита представляет собой ветхий и дырявый покров, состоящий из разномастных обрывков ухваченных нами уроков собственной глупости. Бесконечное соприкосновение нашего одинокого, по своей изначальной сути, состояния с жизнями других, дорогих и близких, впитывание всеми потоками крови переживаний и мыслей, последствий поступков окружающих нас людей истощают и подтачивают внутренние силы, как будто мы вместо одной своей проживаем миллион разных жизней, шагая по ветвистым путям одновременно и сразу.
А посему и горе для нас – смертельная мука, если весь сок нашей жизни, на самом деле, лишь ароматная смесь, тонко чекочущая и тешащая наше самолюбие, любовно приготовленная нами самими смесь годами замешиваемая смесь чувств и сторон двух душ, привыкших друг к другу как левая нога к правой. Наше горе – это тонкий стук горестей и огорчений, подобных граду ранней весной, неприятному, но вполне ожидаемому и оставляемым без внимания. Горе – это как воронка, открывающаяся в тонкой субстанции человеческой души, через которую вовсю начинаю хлестать и светлые и тёмные порождения сознания, оставляя за собой лишь пустоту. И в этом пугающем колодце опустевших кладовых естественных человеческих чувств мы слышим ежесекундно отзывающийся эхом страдающий голос нашего горя, постоянно ищущий утешения в утраченных отражениях родной души.
А посему и горе для нас – смертельная мука, если весь сок нашей жизни, на самом деле, лишь ароматная смесь, тонко чекочущая и тешащая наше самолюбие, любовно приготовленная нами самими смесь годами замешиваемая смесь чувств и сторон двух душ, привыкших друг к другу как левая нога к правой. Наше горе – это тонкий стук горестей и огорчений, подобных граду ранней весной, неприятному, но вполне ожидаемому и оставляемым без внимания. Горе – это как воронка, открывающаяся в тонкой субстанции человеческой души, через которую вовсю начинаю хлестать и светлые и тёмные порождения сознания, оставляя за собой лишь пустоту. И в этом пугающем колодце опустевших кладовых естественных человеческих чувств мы слышим ежесекундно отзывающийся эхом страдающий голос нашего горя, постоянно ищущий утешения в утраченных отражениях родной души.